ЖИЗНЬ И ТВОРЕНИЯ

Исидора Севильского (ок. 570—636) называют «первым энциклопедистом средневековья». Он являлся таковым не только по времени, но и по масштабам своего труда. С всеохватывающими "Этимологиями" Севильца могло бы, пожалуй, поспорить только «Великое зерцало» Винсента из Бове, созданное в зените средневековья. Однако Винсент шел по уже проторенному пути.

Энциклопедическая традиция, сложившаяся в эпоху эллинизма и особенно расцветшая в Риме, в дальнейшем приобрела особую значимость в западноевропейской культуре, в которой каждый более или менее заметный этап ознаменовывался появлением сочинений энциклопедического характера, созданных одним автором или целым коллективом. Это показательно не только для средневековья с его популярностью разного рода «сумм», но и для нового времени. Средневековый взгляд на мир, энциклопедически обоснованный усилиями эрудитов того времени, был разрушен также с помощью Энциклопедии — великого творения французских просветителей. В свою очередь, пронизывающий великую Энциклопедию дух механистического рационализма был поколеблен диалектикой Гегеля, развитой в «Энциклопедии философских наук».

<Деятельность Исидора была по достоинству оценена уже его современниками, которые видели в нем выразителя патриотических чувств, идейного наставника, глубокого ученого-систематизатора, которому удалось не только сохранить знания древних, но и сделать их доступными более широкому кругу людей. Однако произведения Севильца, итоги его труда имели огромное значение не только для Испании. В течение многих веков они питали культурную жизнь феодальной Европы, являясь источниками образованности, связующими звеньями между духовным миром поздней античности и средневековья.

Исидор Севильский, происходивший из семьи знатного испано-римлянина и дочери вестготского короля, в юности получил блестящее риторическое образование. В 30 лет, после смерти старшего брата Леандра, он наследует епископскую кафедру в Севилье, городе, со времен римского господства славившемся своими культурными традициями. И при вестготах, завоевавших Испанию в первой половине VI в., этот город на берегу Гвадалквивира сохранил значение общеиспанского центра образования и культуры, чему был в немалой степени обязан деятельности Исидора. Севилец поддерживал централизаторские усилия вестготских правителей и выступал как защитник интересов толедского престола на центральных и провинциальных церковных соборах, стремившихся подчас к ограничению королевской власти, был советником и наставником королей. Но его главная заслуга в том, что он предпринял подвижнический труд по идеологической и духовной консолидации испанского общества, требовавшей систематизации интеллектуальных достижений предшествующей и современной Исидору эпох и определения содержания системы образования, адекватной требованиям времени.

Культурно-просветительская деятельность Исидора Севильского протекала в сложных исторических условиях. После победы христианства и падения Западной Римской империи в 476 г., заселения ее территории варварскими племенами культурные ценности античного мира были не только поколеблены, но и частично разрушены. Интеллектуальная жизнь в Западной Европе постепенно монополизируется церковью. Но в VI—VII вв. шел не только процесс упадка старых учреждений культуры и утраты античной образованности.

Это — время рождения нового, феодального общества и складывания основ соответствовавшего ему типа культуры, которому предстояло господствовать в течение грядущего тысячелетия. Официальная церковь (в частности, современник и друг Леандра и Исидора Севильских папа Григорий I) боролась за создание единой, универсальной христианской цивилизации, построенной преимущественно на основе Священного писания и сконцентрированной вокруг веры, предусматривавшей включение всех варваров в лоно ортодоксального христианства (волею исторических судеб значительная часть варваров приняла в IV в. христианство в еретической арианской форме). Более рационалистическое течение в культуре характеризовалось стремлением к сохранению и приспособлению античного культурного наследия к нуждам эпохи, примирению светского знания и христианской традиции, просветительской деятельности среди варварского населения. Это течение было связано с укреплением новой государственности и особенно сильно проявилось в Остготской Италии и Вестготской Испании.

В конце VI—VII в. Исидор Севильский был самым выдающимся представителем второго течения. В Вестготской Испании сложились благоприятные условия для реализации его просветительских целей. Еще в римские времена Испания была одной из самых развитых в культурном отношении провинций империи, родиной выдающихся философов Сенеки и Лукана, прославленного оратора Квинтилиана, остроумного и блестящего поэта Марциала, географа Помпония Мелы, агронома Колумеллы, историка Орозия. Варварские завоевания не носили здесь столь разрушительного характера, как в остальных районах Европы. При вестготах в Испании еще сохранялись традиции римского образования, функционировали школы, имелись богатые библиотеки (в частности, в Севилье) . Вестготские короли, стремившиеся к укреплению единства страны, выступали за преодоление в духовной сфере различий между германцами и испано-римлянами. Следствием такой политики были переход готов из арианства в ортодоксальное христианство при короле Рекареде в 589 г. и попытка своеобразной реставрации под эгидой государства и церкви культуры предшествующего периода. Идейным вдохновителем и главой этого культурного подъема, именуемого иногда «вестготским возрождением», стал Исидор Севильский.

Епископ Севильи был одним из самых плодовитых писателей раннего средневековья. Ему принадлежит несколько десятков сочинений, среди которых исторические произведения «История королей готов, вандалов и свевов», «О рождении и смерти отцов», «О сиятельных мужах»; трактаты естественнонаучного характера «О порядке творений», «О природе вещей»; энциклопедии «Этимологии, или Начала», «Различия»; морально-назидательные сборники «Сентенции», «Синонимы», «Некоторые аллегории Священного писания», «Книга чисел», церковные и монастырские правила, обширная переписка с современниками. Несмотря на жанровое разнообразие, все вышедшее из-под пера Исидора Севильского может рассматриваться как реализация таких исходных посылок, развитых, обогащенных и повернутых различными гранями, как необходимость синтеза античного наследия и христианской традиции, его переработка с целью сделать это наследие доступным и полезным для варваризирующегося мира; систематизация всего известного тогда европейцам знания; осуществление идеологической и культурной консолидации испанского общества.

Особое место не только в наследии Севильца, но и в средневековой культуре вообще занимают его «Этимологии» в 20 книгах — первая всеобъемлющая энциклопедия средневековья. Работая над «Этимологиями» долгие годы, Исидор не успел завершить главный труд своей жизни. Это сделал его ученик и горячий почитатель Браулион, к которому обращено предпосланное «Этимологиям» посвящение. Он более четко определил структуру книги, дал названия отдельным ее частям, т. е., выражаясь современным языком, проделал необходимую редакторскую работу.

Исидор Севильский не был первооткрывателем избранного им жанра. У него были прославленные римские предшественники — Варрон, Верий Флакк, Плиний Старший, Светоний, Помпеи Фест, Ноний Марпел. Римская наука, наследником которой в значительной мере был Исидор, не являлась наукой в новоевропейском понимании. Это было знание, базировавшееся не на эксперименте и исследовании, но на непосредственном восприятии и созерцании, рассуждении и... воображении. Последнее приводило к включению в энциклопедии весьма фантастических вещей, что не только было результатом определенной наивности, как считают некоторые исследователи, но и представляется вполне закономерным для миросозерцания, в котором игре ума и общим понятиям придавалось гораздо большее значение, чем наблюдению и проверке результатов. Энциклопедичность характерна и для фундаментальных трудов римской античности, и для римской системы образования.

Примити-визируясь, утрачивая многое в содержании и качестве изложения, этот принцип перекочевал в многочисленные учебники и схолии — главные учебные пособия той эпохи.

Знаменитые учебники африканского неоплатоника V в. Марциана Капеллы «О браке Филологии и Меркурия», «Наставления в арифметике» и «Наставления в музыке» «последнего римлянина» Боэция и «Наставления в науках божественных и светских» основателя Вивария Кассиодора, на которые опиралась средневековая система образования, тоже были своеобразными энциклопедиями, но не всеохватывающими, как «Естественная история» Плиния или «Этимологии» Исидора Севильского, а суммировавшими знания в определенной области (арифметике, музыке, геометрии, астрономии и т. д.). Совершенно очевидно, что в последние века античности и в первые века средневековья в условиях стремительно нараставшей варваризации и упадка культуры необходимость обобщения и таким образом сохранения знания намного превосходила потребность в его детализации. Утверждение христианства в качестве господствующей идеологии еще больше способствовало укреплению этой тенденции.

Священное писание жестко определяло мировоззренческие границы познания. Для христианина все ответы на фундаментальные вопросы бытия были даны, все доступные человеку глубинные первопричины открыты. Интеллектуальный универсум и физический мир были жестко ограничены, и в них все основные «оси координат» были заданы. Они органично включали в себя естественное и сверхъестественное, создавая особую реальность человеческого существования, мышления и чувствования. Единый и определенный мир, сотворенный и управляемый богом, требовал такого же обобщенного, унифицированного и определенного знания. Не случайно отцы церкви не только не отвергали энциклопедичность язычников, но, преломив этот принцип в соответствии с христианским вероучением, сделали его одной из важнейших методических посылок в упрочении нового мировоззрения, соединив его с христианской экзегезой в намерении перекрыть все поле интеллектуальных, идейных и моральных устремлений человека.

Севильца не привлекала возможность создания философской системы. Великие философы древности или крупнейшие философские умы христианства не стали его идеалом. Его симпатии были безраздельно отданы «матери наук» — грамматике и блеску риторики. В области теологии, которая стала концентрированным выражением христианского мировоззрения (подобно тому, как философия была квинтэссенцией мировоззрения греко-римского) , Исидор всегда занимал ортодоксальные позиции. Его рассуждения в этой области обычно тривиальны. Восхищаясь Августином, о котором он писал, что тот стоит «выше всех по уму и по знаниям», Севилец тем не менее чуждался присущих гиппонскому епископу философских глубин, вполне довольствуясь простыми общими сентенциями Григория I. Так, Исидор заявляет: «Блажен тот, кто обрел мудрость от бога. Блаженная жизнь — путь постижения бога. Обладающий мирской мудростью лишен ее перед богом». Вслед за Григорием I Севилец неоднократно указывает на суетность мудрости язычников, нищету мирских знаний, которые служат источником заблуждений и ересей и уводят христианина с правильного пути, призывает не читать сочинения древних... и  собирает в Севилье богатейшую библиотеку, в которой Библия и сочинения отцов церкви мирно соседствуют с обширным собранием произведений языческих поэтов и мудрецов. Более того, Исидор посвящает своей библиотеке хвалебные стихи, быть может несколько хромающие в метрике, но исполненные просветительского пафоса. И такие парадоксы неоднократно наблюдаются в деятельности и сочинениях Севильца. Можно было бы заподозрить его в неискренности или дипломатических маневрах, если бы он не был столь решительно и наивно убежден в справедливости собственных высказываний в том и другом случае.

Корни подобной двойственности не столько кроются в личном опыте и свойствах характера Исидора, сколько отражают мучительную раздвоенность-единство христианской культуры той эпохи, подытоживавшей многовековую борьбу нового вероучения за интеллектуальное и политическое господство. Христианство осуждало мудрость язычников, но не могло, а может быть, подсознательно и не всегда стремилось, ее искоренить. Укрепляясь, авторитарная христианская доктрина вбирала в себя многое из преследуемой языческой мудрости и для объяснения сложнейших теологических вопросов, но еще больше она заимствовала из ее богатейшего арсенала методов философствования, ведения полемики, обучения и пропаганды.

Церковь не преминула, не признаваясь в этом, усвоить уроки античной мудрости, тем самым открыв для себя новые источники жизнеспособности и пути для организационного, политического и идейного укрепления.

Источниками послужили сочинения Исидора Севильского и сопровождающие их материалы, опубликованные в 81—83-м томах «Патрологии» Ж.-П. Миня.

Фигура Исидора Севильского постоянно привлекала и привлекает внимание зарубежных исследователей. Работы 1936—1975 гг. собраны в библиографическом обзоре Дж. Хилгарта.

Деятельность крупнейшего представителя культуры раннего средневековья никогда не оценивалась однозначно.

Развитие испдорианской историографии колебалось от панегирика до гиперкритики. Так, Фонтэн, автор фундаментального труда «Исидор Севильский и классическая культура в вестготской Испании», называет его «парадоксальной фигурой» в культуре раннего средневековья. Еще в середине XIX в. французский историк Буррэ увидел в нем «отблеск гения христианства». Немецкая историография XIX в. довольно бесцеремонно свергла Исидора Севильского с его пьедестала, а в 30-х годах XX в. в исторической литературе прозвучал вопрос, выходящий за рамки всяких приличий: «До какой степени и почему Исидор был глупцом?». Такой нигилистический подход был решительно отвергнут всей последующей историографией. Ответом на подобные выпады явилась книга Э. Брехейта, в которой впервые была поставлена проблема характера энциклопедизма у Исидора. Он подчеркнул, что «понять духовный мир Исидора — значит почти достичь границ знаний его времени». Обзор различных сторон деятельности Севильца был дан в сборнике «Miscellanea Isidoriana», вышедшем в 1936 г.

Большой вклад в изучение Исидора Севильского внесен циклом работ французского историка Ж. Фонтана. Помимо упомянутой монографии, ему принадлежит ряд статей по разнообразным аспектам деятельности и наследия первого средневекового энциклопедиста. Фонтэн считает Севильца прямым  продолжателем римской школьной традиции и в то же время сторонником аскетического направления христианской мысли. Таким образом, мировоззрение Исидора как бы распадается на два несоединимых идейных массива, просветитель и теолог вступают в конфликт. Основанные на глубоком и детальном изучении источников, работы Фонтэна стали «отправной точкой» дальнейшего развития исидорианской историографии. Следует отметить брошюру Нельсона, который рассматривал деятельность Исидора как выражение интеллектуальной связи между античностью и средневековьем. Празднование в 60-х годах 1400-летнего юбилея Исидора Севильского породило целый поток научных и популяризаторских работ о нем. Весьма противоречивые оценки историко-культурной роли Исидора высказывали Хернандес, Рубио-и-Гарсиа-Мина, Ибаньес Мартин, Менендес-Пидаль и другие ученые, принявшие участие в юбилейной научной конференции 1960 г. Работы второй половины 60-х — 70-х годов, в том числе Л. Роблеса, Г. Гаспаротто, М. Диаса-и-Диаса, X. Курруки, И. Опельта и др., в основном были посвящены частным вопросам изучения исидорианского наследия, преимущественно анализу его источников. Отдельные вопросы, связанные с ролью Исидора в развитии энциклопедической традиции, ставились также Г. Манчини, Л. Роблесом, П. Гибертом, М. Баньяром, Л. Бёмом.

Связь мировоззренческой cистемы и просветительской деятельности с конкретными реалиями вестготского общества, специфика его социо-теологической концепции, исторические и филологические аспекты метода Севильца рассмотрены историком ГДР Х.-И. Диснером, который раскрыл ряд новых аспектов во взаимодействии идейно-культурного комплекса и социальной системы раннего средневековья.

В русской дореволюционной и советской историографии деятельность и наследие Исидора Севильского не получили специального освещения. Имеются лишь их упоминания и краткие описания в общих курсах истории литературы и истории культуры, а также ряд статей автора этих строк.

Совершенно очевидно, что без глубокого и всестороннего изучения трудов, деятельности Исидора Севильского невозможно составить истинное представление не только о судьбах античного наследия в раннем средневековье, но и о генезисе и развитии западноевропейской средневековой культуры вообще, ибо они составляли часть ее фундамента, содержали в себе в концентрированном виде основополагающие тенденции, которым предстояло развернуться в будущем. Из комплекса проблем, связанных с Исидором Севильским, мы избрали для исследования те, что представляются нам ключевыми для понимания формирования нового типа культуры: попытка объединения знаний о природе — первый шаг к средневековому энциклопедизму; связь и противоречия с античной философией; сущность и границы мировоззрения Севильца, его отношение к миру, человеку, обществу; метод и система культуры, ее энциклопедическая интерпретация и, наконец, значение исидорианского энциклопедизма для духовной жизни последующей эпохи.
 

Печатается по изданию: Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V - начало VII века). - М.: Наука, 1989. С. 196-207.